Среди многочисленных коррупционных дел, рассматриваемых в суде, на слуху общества остается подавляющее меньшинство. Обычно внимание со временем падает. И тогда происходящее в Антикоррупционном суде навсегда остается в Антикоррупционном суде. Издание Украинская правда проанализировало состояние громких коррупционных дел за прошлый год и так называемых «соглашений» между правоохранителями и подозреваемыми.
Однажды прокуратура предложила стороне защиты по одному из дел «соглашение». В кавычках, потому что это должна была быть неофициальная договоренность.
Ее суть следующая: фигурант/фигуранты платят средства на Силы обороны, а прокуратура дает суду основания закрыть дело.
То есть в обмен на, безусловно, полезный поступок, донат, прокурор готов был пойти на сомнительный и менее благой – пренебречь идеями правосудия.
Эту историю «Украинской правде» рассказал человек, знакомый с делом. Правдивость и тем более значимость одного такого случая на фоне большого количества антикоррупционных дел можно было бы подвергнуть сомнению.
Но на тот момент УП уже несколько месяцев исследовала, вероятно, новую тенденцию антикоррупционных органов. Ее формула выглядит именно так, как в истории выше: непрозрачные сделки, деньги в бюджет или армию и сомнительная справедливость.
Мы обратили внимание на это явление после засекреченного приговора эксминистру экологии Николаю Злочевскому, который очень легко отделался за «рекордную взятку». А потом поняли, что речь идет совсем не о «прецеденте Злочевского».
В 2023 году Антикоррупционный суд засекретил по меньшей мере 11 своих приговоров. Ранее ВАКС почти не прибегал к такому ограничению.
10 из этих 11 дел – это официальные соглашения, когда фигуранты признали свою вину и договорились с прокурором о наказании. Очень мягкое наказание. Большинство также заплатили донаты на оборону.
В общей сложности таких дел с соглашениями за год было не менее 25.
Сама собой сделка – цивилизованный и распространенный в мире инструмент. Она позволяет ускорить судебную тяжбу и получить полезные для следствия показания.
В Украине этот инструмент не был развит. В законодательстве – дыры. В обществе – непрерывный запрос на посадки. На практике уже ряд сомнительных кейсов, которые вызывают вопросы к справедливости.
Что не так с соглашениями в Украине
Соглашение со следствием как таковое – привычный в мире инструмент. Это компромисс, на который идет преступник и государство.
Классический пример: член организованной банды, «сдающий» выше себя мафиози, помогает следствию проникнуть в закрытое преступное сообщество, а в обмен получает более легкое наказание за собственные преступления.
Привычный судебный процесс в случае соглашения не проводится – он происходит очень сокращенно.
Однако такое "соглашение" оставляет широкое поле для злоупотреблений, правоохранители могут "расслабиться" и менее ответственно относиться к качеству расследований. А секретность процесса соглашения – взорвать доверие общества к суду и справедливости.
Так, эти риски в 2018 году сформулировала Парламентская ассамблея Совета Европы. Но в Украине есть еще один пласт – хаос.
В декабре 2023 года прокуратура отчиталась: за все время работы антикорструктуры суд вынес 55 приговоров именно на основании соглашений, осудив таким образом 76 человек. И 25 таких дел, то есть почти половина, была принята именно в течение 2023 года.
В прошлом году на договоренности с прокуратурой, кроме Злочевского, пошли, например:
- банкир Александр Игнатенко, фигурирующий по делу о хищении средств «Укргазбанка»;
- мэр полтавы Александр Мамай, который платил из бюджета своим домработницам;
- нардеп Александр Трухин, предлагавший полицейским взятку за бегство с места пьяного ДТП;
- адвокат Олег Горецкий, известный как пособник председателя Верховного суда Всеволода Князева;
- Виталий Жуков и Андрей Рогоза – фигуранты скандала о хищении в «Укроборонпроме» во времена Порошенко;
- заместитель министра энергетики и угольной промышленности времен Януковича Игорь Кирюшин и другие.
«Институт сделок – история хорошая. Вопрос – с кем и о чем сделка. Мы не можем заключать сделку с дьяволом. Дьявол должен сидеть», – говорит собеседник УП в антикоррупционных органах, критически настроенный на новую тенденцию.
Украинский закон запрещает договариваться с организатором преступления. Но он неоднозначен в вопросе, можно ли отпускать коррупционеров под условное наказание, то есть не отправлять их за решетку. При этом именно такое наказание – условное – обычно и назначается по сделкам.
Главная проблема в украинском законе – отсутствие пространства для «торгов». Прокурор не может предложить преступнику более мягкое наказание, чем предусматривает его статья. Даже если тот разоблачит самого главного мафиози.
Сотрудники антикоррупционной инфраструктуры, которые защищают нынешний подход к соглашениям, не под запись признают: прозрачности и ясности здесь не хватает.
Как правоохранители прибегают к лазейкам
Банкир Александр Игнатенко – один из многих фигурантов дела о растрате более 200 млн. грн. государственного «Укргазбанка». Главным и самым известным подозреваемым там является скрывающийся за рубежом бывший руководитель Нацбанка Кирилл Шевченко.
Игнатенко не должен оказаться на свободе. Его подозревали по очень тяжелой статье – хищению в особо крупных размерах, что грозит 7–12 годами тюрьмы. При таких обвинениях отпускать преступника на свободу нельзя.
Однако в ноябре 2023 года суд сделал это. Оказалось, что Игнатенко осудили не за хищение и даже не за подделку документов. Ему изменили обвинения в служебной халатности. И назначили наказание даже мягче, чем предусматривает эта и без того трудная статья.
Никому неизвестный ФЛП, которого судили вместе с Игнатенко, получил за соучастие в схемах условное наказание. То есть риск попасть в тюрьму, если он снова согрешит.
А высокопоставленный банкир отделался лишь штрафом в 51 тысячу гривен. Отдельно он должен вернуть государству 35 миллионов убытков.
Приговор Игнатенко был засекречен. УП получила его из собственных источников и публикует за исключением показаний, которые обязался дать банкир. Это единственная информация, которая действительно составляет тайну.
Она могла быть частично засекречена – именно так Антикоррупционный суд сделал в другом эпизоде дела «Укргазбанка». Из реестра спрятали весь приговор.
На вопрос о засекречивании приговоров в Антикоррупционной прокуратуре говорят, что это полностью в компетенции ВАКС. А тот, в свою очередь, уже не в первый раз оставил запрос УП без ответа.
Жонглируя статьями уголовного кодекса и превращая, например, «кража» в «небрежность», антикоррупционные органы и находят пространство для «торгов».
Признавать это в органах не любят. Поскольку менять квалификацию специально для сделки – незаконно. Но не под запись собеседник УП в Антикоррупционном бюро объясняет, мол, «квалификация бывает спорной», а коррупционные статьи схожи между собой.
Благодаря мягкой квалификации бывший помощник нардепа Александр Беркович, фигурант дела о коррупционных закупках «Укрзализныци», в 2023 был вообще освобожден от наказания – истекли сроки.
Один из судей не согласился с таким решением и прямо написал, что из-за неправильной квалификации «не достигнуты задачи уголовного производства».
Пожалуй, самая абсурдная история – дело Дмитрия Мормуля. В далекие 2010 он был заместителем у Николая Злочевского. И теперь, в один год с бывшим боссом, легко избавился от уголовных обвинений, даже не признав вины, но заплатив средства.
Мормуль фигурировал в старом деле, которое касалось госзакупки далекого 2012 года. По данным УП, подозрение ему готовили еще ориентировочно с 2017 года, но прокуратура сочла доказательства недостаточными.
В конце концов, в 2023-м, после смены руководства САП, подозрение Мормулю в хищении подписали. А менее чем за полгода его уже начали судить за менее тяжкие преступления, сроки за которые уже истекли. Так что дело пришлось закрыть, даже не разбираясь, было ли преступление.
Сидящий за рубежом эксчиновник пришел в суд, не признал своей вины, но при этом, считая себя невиновным, добровольно возместил ущерб.
Вот только во времена, когда эти 32 миллиона гривен были украдены, они равнялись 4 миллионам долларов. А в 2023 году, когда Мормуль заплатил эти средства в бюджет, это в эквиваленте составляло уже меньше 900 тысяч долларов.
Собеседник УП в антикорорганах признает, что иногда правоохранители идут на соглашение, когда видят плохую перспективу дела в суде:
«Бывает, что сроки истекают. Или есть риск, что суд сменит квалификацию. Но по определенным делам нам эти соглашения действительно помогают».
Что обещают коррупционеры в обмен на сделку
Задержание председателя Верховного Суда Всеволода Князева на взятке была одной из самых впечатляющих операций антикоррупционных органов не только в 2023 году. Даже президент узнал ее уже тогда, когда детективы стояли в прямом смысле на пороге суда.
НАБУ и САП публично заявили о разоблачении целой организованной преступной группировки, влияние которой, мол, распространялось и на другие суды и органы в стране.
С тех пор прошло 9 месяцев. Под подозрением единственный судья – Князев. Второй задержанный фигурант – адвокат Олег Горецкий – уже подписал соглашение и вышел на свободу.
Приговор ему тоже засекречен. Известно, что юрист заплатил 21 миллион гривен на Силы обороны. А также должен был предоставить обличительные показания.
Однако, по данным УП, Горецкий не дал показаний на других судей так называемой ОПГ. Он разоблачил только Князева, которого и так поймали «на горячем», и посредников, организовавших передачу взятки.
Официально это больше не дело об «группировке» – из дела Князева такую квалификацию убрали.
«Мы действительно нашли деньги у трех судей. Прокурор считает, что этого недостаточно для подозрений. А Горецкий лично не распределял средства, чтобы давать на них показания», – неофициально объясняют в органах.
Показания и деньги в бюджет – это и есть, как правило, формула соглашений с коррупционерами.
Насколько эти свидетельства правдивы и действительно полезны – сторонний наблюдатель не узнает. Поскольку это, конечно, секрет следствия.
В деле уже упомянутого банкира Игнатенко, например, показания, которые он обязался предоставить, даже не касаются главного преступления – схем по хищению. Поскольку официально он уже не считается соучастником этих схем.
Даже если Игнатенко и дал полезные показания, как уверяют источники УП, это означает, что договоренности с ним носят несколько неформальный, не зафиксированный в соглашении характер.
Вторая часть сделки – деньги – еще более неоднозначный инструмент. Донаты на Силы обороны или компенсации в бюджет, очевидно, важны. Но должно ли на них основываться правосудие?
Сама идея «экономической выгоды» – не нова для украинских правоохранителей.
Это придумал Луценко, и его тогда все за это критиковали. Вспомните дело Кацубы, там все было так же: деньги в бюджет и засекреченный приговор», – проводит аналогию собеседник УП в антикоррупционной структуре.
И критика не была безосновательной. В 2016 году бывший глава налоговой милиции времен Януковича Андрей Головач тоже «откупился». Однако через несколько лет он передумал, заявил, что пошел на засекреченное соглашение под давлением и угрозами.
Головач не только не понес реального наказания и снял все обвинения, отменив приговор. Более того – ему вернули 130 миллионов гривен компенсации. То есть общество, в интересах которого должно было заключаться соглашение, еще и заплатило за выходки прокуроров и защиты.
Деньги не только дают возможность совершенно непрозрачно «откупиться» за счет нелегально добытых средств, но и создают риск неравных условий для тех, кто не имеет значительных накоплений.
К примеру, осенью ВАКС осудил чинивницу незначительного ранга из Полтавы, которая перечислила на ВСУ всего 100 тысяч гривен. По сравнению с большинством фигурантов – небольшая сумма. И ей суд назначил более суровое наказание, чем предлагал прокурор.
В то же время семья Злочевского «откупалась» и при Луценко, и снова сделала это по делу САП. При этом во время и после сделки продолжала инвестировать сотни миллионов в новый бизнес.
И для банкира Игнатенко компенсация ущерба не стала настоящим наказанием. Как он сам признал в суде, это «не составит для него чрезмерного бремени, поскольку он имеет сбережения и обладает значительным количеством движимого и недвижимого имущества».
«Украинская правда» не нашла в реестре ни одного соглашения за 2023 год, которое Антикоррупционный суд отказался бы принимать. Хотя раньше такая практика была.
В 2020-2021 годах ВАКС неоднократно отказывался отпускать коррупционеров, считая, что наказание, о котором они договорились с прокуратурой, слишком легко.
УП обращалась в Антикоррупционную прокуратуру с просьбой прокомментировать отдельные соглашения по делам, упомянутым в этом тексте. САП ответила:
«Решение о заключении соглашений о признании виновности вытекает из наличия общественного интереса… Наличие общественного интереса заключается в обеспечении более быстрого судебного производства… а также в предотвращении повторного совершения уголовного преступления.
Условиями заключения сделок явилось предоставление обвиняемыми обличительных показаний и другие обстоятельства, обеспечивающие интересы общества и государства».
Мы также просили руководителя Антикоррупционной прокуратуры предоставить свою позицию по подходу к заключению сделок. К выходу материала ответа мы не получили.
В злоупотреблениях во время соглашений могут прибегать обе стороны: и обвинения, и защита. Прокурор может угрожать суровым приговором за отказ свидетельствовать, а адвокаты – уговаривать перегруженного работой прокурора пойти на компромисс ради быстрого процесса.
«Как правило, в первом варианте речь идет о молодых и бедных преступниках, а во втором – о богатых преступниках, совершивших должностное преступление», – пишет в своей резолюции ПАСЕ, точно формулируя проблему, с которой может столкнуться Украина.
Если точнее: она сталкивалась с ней, когда на непрозрачные соглашения шли органы, не пользовавшиеся доверием общества. У новых органов этот запас доверия, очевидно, больше.
Но в погоне за показателями важно не потерять идею борьбы с коррупцией. Даже во времена Великой войны. Особенно во времена, когда на успехи в антикоррупции считаются западные партнеры.
Идея борьбы с коррупцией – не в количестве подозрений и приговоров. А в том, насколько они будут иметь эффект неотвратимости. Чтобы тот, кто сегодня подписывает соглашение, не пошел снова совершать преступление.
Соня Лукашова, УП
Чтобы всегда быть в курсе самого важного, читайте нас в Telegram
