Директор клиники семейной стоматологии «Дент-Хаус» Виктор Балыков — доцент, кандидат медицинских наук, член Ассоциации стоматологов Украины и победитель в номинации «Врач года», рассказывает о юности чему европейцам стоит поучиться у одесских специалистов.
- расскажитее о вашем детстве. Правда ли, что вы тяготели к творчеству: музыке, актерству и даже должны были сниматься в кино?
– Да, я закончил музыкальную школу. Любил разную музыку, но тяготел к оперетте. После музыкальной школы учился в театральном классе Ольги Кашневой, в 37-й школе на Софиевской. И вот однажды я прошел кинопробы и должен был сниматься в кино у Станислава Говорухина. Он утвердил меня на главной роли в фильме «Разбег» — о юности Сергея Королева. Это было очень заманчиво. Должны были снимать в Байконуре, Белгороде и еще в множестве городов по всему Советскому Союзу. Но из-за этого мне пришлось бы снова остаться в школе на второй год. А по тем временам стать второгодником, да еще в десятом классе – это же позор семьи! В общем, родители были против, и вот съемок пришлось отказаться. Но я остался в картотеке Одесской киностудии и в дальнейшем это имело свои последствия.
А пока продолжал учиться в театральном классе. Мы ставили спектаклы и показывали их в Одесском доме актера, а режиссеры принимали наши постановки и давали им профессиональную оценку. Такой театральный класс был один во всей стране, и он мог стать для меня трамплином в творчестве.
Но в 1981-м я окончил школу и поступил в медучилище: родители считали, что в жизни нужна серьезная профессия. А так как во мне оставалась неодолимая тяга к творчеству, я посещал театральную студию «Эксперимент», которую основал в Одессе Олег Табаков. В Одессу приезжали тогда преподаватели Щукинского училища и вели занятия в этой студии. И сам Табаков тоже приезжал и читал нам лекции. Но потом нас разогнали: мы стали думать о постановках по романам Эмиля Золя, а тогда это не рекомендовалось по идеологическим соображениям. Когда студию закрыли, у меня образовался творческий вакуум. И я пошел в студию Михаила Водяного.
Михаил Григорьевич всегда был в тонусе оптимизма. Очи у него горели, особенно когда он оказывался среди молодежи. Однажды прихожу в студию из медучилища, он меня спрашивает: "Студент, чего мрачный?" Я отвечаю: «Да зачет не сдал». Он смеется: «А что это важно? Витечка, запомни, самое важное в жизни – это женщины, вино и комедия». И в жизни без комедии, конечно, не обошлось.
– Что вы имеете в виду?
— Я окончил медучилище и пошел по распределению работать в скорую помощь. Там он понял, что ночные дежурства и постоянные стрессы, которые получают клинические врачи, – это такая жизненная драматургия, в которой я находится не могу. Тут-то мне и позвонили из киностудии.
Приехала выездная комиссия ВГИКа, а поскольку я оставался в картотеке киностудии, меня пригласили попробовать силы: набирали мастерскую Виктора Мережко, конкурс был сумасшедший, отбор — всего 24 человека. И я прошёл! Но тут судьба сыграла злой жар.
В финале приемной комиссии встает Мережко и говорит: «Кто такой Балыков? Выйдите на сцену». Я ухожу. Он продолжает: «Я должен вам сообщить, что вчера был подписан указ Министра обороны о снятии военной броны из театральных вузов. Вы единственный, кто не служил в армии. Поэтому в случае приема мы должны направить вас в военкомат. Решайте». Я прихожу домой и говорю, что ухожу в армию. Дома начинается паника: это же 1980-е, идет война в Афганистане. В общем, родители настояли на том, чтобы я продолжал учиться дальше — то есть поступал в мединститут, где была военная кафедра.
Я прихожу в медин: "На каком факультете самый большой конкурс?" Мне отвечают: "Стомат". Я говорю: «Вот туда и буду поступать». И подаю документы. Делаю все это с расчетом, что сто процентов не уступлю – это же медин! — а пойду в армию, отслужу и все-таки поеду во ВГИК. Такова была максималистская юношеская логика. Но сдаю один экзамен, физику, и прохожу по конкурсу. Никто не верил, что я сам и без денег поступил на стомат. В скорой помощи решили, что я подарил ректору «Волгу» (смеётся).
В сентябре мы едем в колхоз, в октября возвращаемся и начинаем учиться, а в ноябре выходит следующий указ Министра обороны – об отмене военных кафедр в медицинских вузах. Меня снимают с курса, и я еду служить в Узбекистан. Вот такая комедия положена.
— То есть вы все равно оказались в армии. А когда вернулись – уже не было мысли поступать во ВГИК?
– Думка была. Но, несмотря на то, что Виктор Мережко оставил мне телефон и заверил, что я обязательно поступлю, если приеду, все же были опасения. Здесь-то я уже поступил, да еще и в медин. Там – неизвестно как будет. А в то время считалось, что сначала надо диплом положить маме и папе на стол – как доказательство образования. И только потом можно делать что хочешь. Советское воспитание. Так что, вернувшись из армии, я решил остаться. Но не только из-за родителей, конечно.
Проректор медина, ныне покойный профессор Борис Иванович Дмитриев был невероятно разносторонне образованный человек. Есть такие люди-гиганты. Он был из их числа. После армии я прихожу в институт. Еще никого там толком не знаю, просто прихожу подписывать бумаги. И вот сидит за столом Борис Иванович, смотрит на меня так проницательно, достает из полки книгу и начинает читать вслух – Есенина. А потом вздыхает: «К сожалению, молодежь нынче всего этого уже не знает». Я отвечаю: "Ну, как сказать". И декламирую ему дальше из Есенина. Потом читаю наизусть Ахматову, Рождественского и так далее. Вот сразу: «Фамилия?» Запомнил меня. И позже мне гласит: «Ну, Балыков, будешь заниматься культурно-массовой работой на факультете».
И я стал организовывать Дни факультета, КВНы, концерты. Организационный опыт у меня после армии был хороший. А тут оказалось такое благодатное преподавательское и студенческое среда. И я почувствовал, что стремление к творчеству я вполне могу реализовать и в медине.
Много чудил, конечно. Однажды даже чуть было не исключили из института за творческую активность. Пригласил выступить на Дне факультета Жванецкого. С Михаилом Михайловичем меня познакомили в театральной среде. И вот мы договорились о его выступлении, я собрал пресс-конференцию, стали распространять билеты на концерт. А на следующий день меня вызывают на институтский партком: поступило заявление, что я собираю деньги со студентов себя на машину.смеётся). Сделали тогда серьезное предупреждение: это же русские времена, границы творчества устанавливали сверху. В общем, в институте меня оставили, но концерт Жванецкого отменили.
Но я все равно готовил действия, которые массово собирали людей. Когда в институте узнавали, что стомат-факультет дает очередное представление – и студенты, и преподаватели из пар уходили. В аудитории, где мы выступали, яблоку негде было упасть.
– Перейдем к вашей основной деятельности. Расскажите о принципах работы «Дент-Хауса».
Стоматология – это ремесло. Но такое ремесло, которое с годами работы и опыта становится искусством. Это заложено в философию нашей клиники. "Дент-Хаус" - это такой стоматологический джаз-бэнд, в котором согласованно творит терапевт, хирург, ортопед, ортодонт, гигиенист и мастер-техник. И в таком тандеме, с лучшими подходами и технологиями мы добиваемся того, чтобы наши работы были совершенны.
До «Дент-Хауса» я был разработчиком двух стоматологических клиник медицинского университета – на Среднефонтанской и на Тенистой. Это были мои проекты.
В 2001 году, работая на институтской кафедре, я поехал на стажировку в США. Вернувшись оттуда, ввел в Одессе понятие dental family – стоматологическую клинику семейного типа. Привез первые анкеты. Тогда никто еще понятия не имел, что такое анкета пациента. Никому и в голову не приходило, что нужно обращать внимание не только на зубы, но и на смежные и как бы не связанные со стоматологией жалобы пациента.
За эти годы я пришел к убеждению, что нужно использовать мультидисциплинарную диагностику с внедрением современных технологий. И стоматолическая клиника замкнутого цикла "Дент-Хаус" открылась в 2012-м с учетом всех этих наработок.
Сегодня в Одессе более 300 стоматологических клиник и кабинетов, где работает много классных врачей. Но если у врача нет 3D-диагностики, он просто не видит многих проблем. Соответственно, он не может их решить.
Кому-то достаточно и панорамного снимка, но по протоколу «Дент-Хауса» на стадии диагностики мы чаще всего делаем пациенту не только фото- и видеосъемку, но и компьютерную томографию. Наш компьютерный томограф Gendex поколения s500 на сегодняшний день дает самую точную 3D-диагностику и самую минимальную лучевую нагрузку.
В результате обработки 20-секундного обследования получается 3D-кино о челюсти. Пациент получает его в записи на CD. Не важно, останется он лечится у нас или нет — у него на руках есть объективная диагностика, которую любой доктор, в любой точке планеты, сможет просмотреть на своем компьютере, покрутить, приблизить, сделать срезы, увидеть, а что там в десне, а что в костной ткани, а что в гайморовых пазухах, и так далее.
Наши штатные специалисты – терапевты, стоматологи, ортодонты и хирурги – могут просматривать все это настолько мелкой нарезкой, что возможна диагностика не только текущего, но и потенциально прогрессирующего заболевания.
То есть, по отношению к пациенту, это дает возможность не только исправить его улыбку, но и уберечь от других рисков для здоровья.
– Что это за риски? Вот чего бережет пациента ваша диагностика?
— Мы стараемся развивать коллаборации с другими специалистами: прежде всего с ЛОР-врачами, остеопатами, невропатологами, кардиологами, косметологами. Поскольку, если у пациента наблюдаются нарушение сна, перепады артериального давления, головные боли мигренозного характера, хруст в ушах, снижение слуха, изменение мимики - это все могут быть симптомы, связанные с патологией зубов.
Я постоянно говорю об этом на всех медицинских съездах и конференциях. И те врачи, которые знают об этих взаимосвязях, направляют пациентов с подобными траурами к нам на диагностику.
Вот, например, распространены, особенно, среди моряков в длительных рейсах, утренние головные боли мигренозного характера и отечность лица. Как бы человек отдыхает – а просыпается утром усталый и раздражительный, с ощущением, будто бы он всю ночь что-то жевал. В чем причина? А причина в неправильном прикусе.
Компьютерным способом мы снимаем потенциал мышечного тонуса: смотрим, какая из височных либо жевательных мускул находится в гипертонусе, а какая расслаблена. Затем повышением прикуса выравниваем это окклюзионное соотношение. Для этому пациенту по слепке зубов изготовляется капа – специальная пластмассовая пластинка, которая надевается на ночь на зубы, по принципу боксерской шины. И человек в ней спит. Зачем? Днем человек разговаривает и использует мимику, благодаря чему кровоток головного мозга более активен и сбалансирован. А ночью у человека с неправильным прикусом пережимается сосудисто-венозный пучок, отток крови становится слабым и нарастает гипоксия головного мозга. В результате человек просыпается с болью в челюстях, отечностью и мигренью. Если это происходит регулярно, то накопление такой усталости в организме вызывает самые отрицательные последствия. Чтобы этого не было, мы и ставим на ночь капу: она снимает блок суставов и снижает тонус мышц, кровоток стабилизируется, и гипоксия головного мозга не возникает. Кроме того, таким образом мы делаем профилактику стираемости зубов.
Моряки заказывают у нас в рейс по две-три копа. У них ведь более стрессовый труд — удачны от дома, в узком коллективе. Соответственно, психоэмоциональное напряжение больше и гипертонус выше. Поэтому они за пару месяцев "проедают" такую пластмассовую капу во сне. А иначе бы стирали свои зубы.
– Кстати, о море. Все кабинеты в Дент-Хаусе имеют индивидуальные наименования, связанные с водой. Почему?
— Философия очевидна: все хорошие дома стоят у воды. Отдых на море или на океане любят все, а поход к стоматологу – не все. Чтобы создать психологический комфорт пациентам, мы разработали дизайн кабинетов, ассоциирующийся с разными водоемами нашей планеты. Вы идете лечить зубы – а попадаете на Мальдивы. Вы все равно улыбнетесь – и напряжение исчезнет.
— Раскройте сущность философии семейного стоматологического дома. К примеру, как в «Дент-Хаусе» работают с детьми?
– Детей важно не испугать и убедить. Поэтому когда родители заполняют анкету ребенка, мы просим указывать все детали: например, какая у ребенка любимая игрушка, как ее зовут. А когда ребенок приходит на прием, его встречает Зубная Фея, уводит в детскую зону и рассказывает ему историю о том, что у нас в гостях побывала его игрушка, мы ей зубки полечили, и теперь – очередь хозяина. Да, это тоже театр. И этот театр позволяет установить контакт с малышом.
– Вам помогают детские аниматоры?
— Нет, врач и ассистент сами переодеваются в костюмы и в таком виде лечат ребенка. Конечно, это специалисты со знанием детской психологии, они умеют вызывать доверие у детей, умеют создавать отвлекающие маневры. Насильно мы никогда ничего не делаем. Если ребенок не в настроении – переносим встречу, дарим ему гипсовую модель-раскраску и просим принести в следующий раз показать.
— Что вы порекомендуете из современных технологий профилактики кариеса у детей?
— Детям рекомендуется запечатывать зубы. Это именуется способом герметизации фиссур. Фиссуры – углубления на поверхности жевательных зубов – могут провоцировать кариес, так как вычищать их очень сложно, практически невозможно. Поэтому когда у детей меняется прикус, а на смену молочным жевательным зубам выходят постоянные, мы быстренько их чистым и «запечатываем» гелем – таким специальным смольным лаком. Гель герметизирует зуб, и туда не попадает флора для развития кариеса. У нас в стране эту процедуру мало кто делает: это вопрос культуры, отношения к себе. Но мы стараемся донести до родителей, что это необходимо, чтобы ребенок в будущем имел крепкие здоровые зубы.
— А какая современная технология рекомендуется взрослым?
— Раз в полгода-час нужно производить чистку полости рта. Стоит это недорого, занимает 20 минут времени. Мы используем ультразвуковой скейлер Cavitron. Пациенту надевают глазки и маску и производят чистку без касаний. Первый этап – очищение ультразвуком жестких отложений из зубов, так называемых камней. Второй этап – air-flow напором воды со специальным порошком. Если делать такую чистку регулярно, то десны и зубы сохранятся намного лучше, и в будущем не придется ставить импланты. И это снова вопрос культуры: беречь зубы – как и честь – нужно смолоду.
— Какие технологии отбеливания зубов вы предлагаете пациентам?
– Самые последние, разумеется (смеётся). В США недавно очень удивлялись: "Что это за "Дент-Хаус" в Одессе, Украина, который покупает первый аппарат с завода?" Мы купили Beyond, и это действительно был одним из первых произведенных аппаратов нового поколения. Чем хорошо отбеливание на Beyond? Это холодное отбеливание. Оно не имеет факторов ожога и стимуляции нервного волокна на живых зубах. Beyond работает только на поверхности зубной эмали, не затрагивая внутреннюю структуру зуба. Это выгодно отличает Beyond от других систем отбеливания.
— Приезжают ли к вам лечить зубы семьи из-за границы?
— Да, приезжали семьи из Бельгии, Франции, Германии, Польши, США и Канады, Израиля.
Иностранцы попадают к нам не случайно. Их завлекают высокий уровень оказания стоматологической помощи, материалы экстра-класса, передовое оборудование и доступная ценовая позиция. А дома он включает в себя «сарафанное радио» и рассказывает о нас друзьям и знакомым. И потом к нам уже приезжают из этой страны семьи по рекомендациям.
В Европе и Америке страховые компании делают таким пациентам компенсацию затрат, поскольку для них это тоже выгодно. Ведь наша работа здесь не стоит тех денег, которые она стоит там. Мои бывшие студенты потому говорят: «Виктор Владимирович, вам давно надо было уехать — через год вы бы стали миллионером».
– Не было такой мысли – уехать?
- Была. Даже предложение было. В Штатах после стажировки директор клиники сразу сказал: «Оставайтесь. Я готов вас на два года взять помощником, а потом – врачом». Но жена не захотела переезжать: вся семья здесь, родители здесь – в общем, родственные устои победили.
— Если говорить о возможностях профессионального роста, то, оставаясь в Украине, наверное, приходится от чего-то отказываться?
— Если говорить о стоматологии, то маленькие частные кабинеты, по-видимому, не могут позволить себе новейшего стоматологического оборудования. Но у нас в "Дент-Хаусе" в штате работает 27 врачей. И мы следим за всеми новинками. Я сам часто посещаю европейские и американские медицинские выставки, привожу оттуда аппараты нового поколения. Мы постоянно инвестируем в технологии.
Поэтому часто, когда я приезжаю на какой-нибудь международный семинар или конференцию, иностранцы, особенно немцы, сначала кичатся: «Какая Украина? Там же вообще древность! А потом, когда им показываете свою работу, они резко меняют тон: «Виктор, расскажите, а как вы это делаете? А давайте общаться!»
Я был на семинаре во Львове, и один немец там рассказывал, как надо восстанавливать лицо, когда после аварии или пожара у человека нет челюсти или уха, ну и так далее. А я достаточно плотно занимался челюстно-лицевой хирургией. И вот немец рассказывает залу в триста человек о своем методе. Я в какой-то момент поднимаюсь и говорю: «Тут не получится: через два месяца возникнет резорбция костной ткани, и протез будет выпадать». Немец оказался ушлым: "А вы можете это доказать?" Я говорю: «Да, конечно». Ставлю диск и показываю на экране аналогичную проблему, но со своей работой: что и как было сделано у нас в «Дент-Хаусе», и какие были результаты спустя время. Немец проникся уважением. Спрашивает: "Почему же вы это не практикуете?" Я отвечаю: "А сколько у вас такой протез стоит?" Он говорит: "Пациенту обходится в 32 000 евро". Я ему тогда рассказываю: А у меня пришла пациентка, дала 6000 гривен и сказала, что больше денег нет. Мы, конечно, помогли. Но мы не можем себя позволить ставить эти технологии на поток, потому что мы не окупаем даже свои затраты».
Конечно, всегда хочется помочь. Но любая помощь должна быть в меру возможностей. Если мы закупаем такие же материалы, как и наши немецкие коллеги, то мы не можем делать подобные операции за двести евро. Хотя научные патенты на всё это у меня есть. Разумеется, что-то могло бы поменяться, если бы в схожих вариантах в нашей стране пациентам помогало правительство. Но об этом, конечно, пока говорит сложно.
– В чем состоит жизненная мудрость и почему она не связана с зубами мудрости?
— Мудрость жизни – это ум, помноженный на опыт. И все хорошо, что в меру. Это еще Гиппократ сказал. Профессионализм, кстати, тоже заключается в соблюдении меры. Поэтому мы в "Дент-Хаусе" никогда не назначаем пациенту ничего лишнего.
Если же человек во всем соблюдает меру, то становится гармоничен. А чем больше вокруг гармоничных людей, тем гармоничнее мир. В этом тоже заключается жизненная мудрость.
А вот зубы мудрости, они выходят раньше, чем приходитсмеётся). И их нужно удалять. К примеру, в Штатах их удаляют в 16-17-летнем возрасте, когда они еще в зачаточном состоянии. Могу сказать почему: чтобы лица не росли в ширину. Ведь зубы мудрости не только разрушают соседние зубы, но и влияют на рост кости. Поэтому от них лучше избавится, и желательно безболезненно.
Мы удаляем их с помощью лазерного аппарата. Но в нашей стране среди людей, особенно людей старшего поколения, еще нет такой культуры заботы о себе. Хотя многие молодые ребята уже приходят и просят удалить «восьмерки», даже когда их ничего не беспокоит. Кто знает, может быть, жизненная мудрость культуры здоровья начинает постепенно проникать и в наше общество.
