Командующий Военно-морскими силами Украины вицеадмирал Алексей Неижпапа родился в Севастополе, вырос в Севастополе, учился в Севастополе, служил в Севастополе и никто из его родного города не позвонил ему 24 февраля 2022 года.
О том, как страна без большого флота сумела потопить и повредить два флагмана российского флота, почему затопили «Гетьман Сагайдачный», сможет ли Украина вытеснить ЧФ из Крыма и как Неижпапа впервые вернулся в Севастополь на морской дроне – командующий ВМС рассказал изданию «Украинская правда».
«После 2014-го друзей там у меня не осталось. Особенно среди сослужащих, находившихся в Вооруженных силах Украины на момент 2014 года. После этого мы никогда не поддерживали с ними никаких отношений. Они предатели. Поэтому никто мне не звонил по телефону, никаких звонков, предупреждений или чего-то такого не было. Да я бы и трубку не взял», – объясняет вицеадмирал.
После русской аннексии Крыма Неижпапа был среди украинских моряков, кто сохранил верность присяге и вышел из Севастополя на материк. Поэтому наш разговор проходит в его нынешнем одесском кабинете.
Именно это помещение ничем особенным не отличается, но в его углах и на стенах находятся десятки артефактов, по которым можно описать войну Украины за свое право называться и быть морским государством.
К примеру, здесь можно увидеть крышку от пусковой установки комплекса «Нептун». Именно эта крышка улетела в момент пуска ракеты, которая стала роковой для российского крейсера «Москва».
Чуть дальше на стене висят рядом фото украинского истребителя и сигнальная лента от ракеты Storm Shadow, которая превратила в пожар Штаб черноморского флота в Крыму.
Но с особым интересом вицеадмирал показывает свою скретч-карту, где изображен весь состав ЧФ РФ. После каждой удачной операции на море Неижпапа отмечает на этой карте потери россиян: если корабль поврежден - серебряную краску с него стирают частично в месте поражения, если судно уничтожено - оно превращается в полностью красное пятно. Как, например, та же «Москва» или подлодка «Ростов-на-Дону».
«Когда-то здесь все будет красное», – говорит Неижпапа заговорщически и расплывается в неподдельной улыбке.
Начало вторжения и «Гетьман Сагайдачный»
– Сейчас есть какое-то понимание, что руководство государства в феврале 2022-го считало возможной эскалацию только на Донбассе. А вы верили в то, что будет реально полномасштабная война?
– Я – военный. Я должен готовиться к худшим сценариям, это моя работа. Противник к началу полномасштабной агрессии создал полноценную группировку десантных сил, собрав десантные корабли из всех флотов, приобрел способности по десантированию полноценной бригады морской пехоты одновременно на нескольких направлениях.
Поэтому я понимал, что война не будет только на Донбассе. Мы это понимали отлично и к этому готовились.
– А как именно? К примеру, Воздушные силы выводили вертолеты в поля, готовили запасные аэродромы. А как выглядела подготовка военно-морских сил?
– В ВМС была создана определенная группировка по приказу главнокомандующего Вооруженными силами. Эта группировка была рассредоточена, часть кораблей была в море, часть находилась в других пунктах базирования, нештатных, как говорится: на гражданских причалах или других объектах. Но большинство кораблей находилось в море.
Поэтому в первые дни войны ни один военный корабль не пострадал после массированных ударов противника, все они были рассредоточены. Морская авиация также была поднята с аэродромов. У нас нет существенных повреждений морской авиации до начала полномасштабной агрессии.
– Единственная наша чувствительная потеря – это фрегат «Гетьман Сагайдачный». Можете рассказать о том, как принималось решение о его затоплении?
– На «Гетьмане Сагайдачном» на момент полномасштабного вторжения начались ремонтно-модернизационные работы. На нем не было вообще энергетики, все дизельгенераторы подлежали полной замене, шел ремонт турбин, все вооружение так же было не в ладу.
Как военный корабль, который мог бы участвовать в отражении агрессии, он на тот момент не был способен вообще.
Поэтому командиром корабля было принято разумное решение, на мой взгляд. Это прописано в положении «О корабле»: корабль не должен добраться врагу. А в тот момент враг очень быстро продвигался через Херсонскую область, уже обошел Херсон, был на подступах к Николаеву.
– А помните утро 24 февраля? Как вы узнали о начале вторжения?
– Услышал все сам. Я был на своем рабочем месте в кабинете и услышал пролет крылатой ракеты. А потом, как говорят теперь, «приход» по аэродрому «Школьный» (в Одессе – УП). Мы это почувствовали прямо. Поэтому сразу все поняли. Потом оперативный дежурный доложил, но уже и так я понимал, что это начало полномасштабной агрессии. Потом, конечно, доклад главнокомандующему и все военные организмы начали работать.
– Вы сказали, что к началу полномасштабного вторжения россияне собрали полноценные подразделения, способные совершать большие десантные операции. Но никаких десантных сделок не было. Как этого удалось избежать?
– Чтобы вы понимали, десантная операция – одна из самых сложных морских операций вообще. При ее проведении задействованы все роды войск флота. Первые, конечно, это десантные корабли, непосредственно морская пехота. Но это и корабли огневой поддержки, это авиация.
Для десантирования нужно господство и в воздухе, и на море. В тот момент противник имел такое господство. Но все же морская десантная операция, как правило, производится в направлении основного удара противника. Она начинается при создании соответствующих условий на суше.
После полномасштабного вторжения противник продвинулся в Николаев, затем пошел на северо-запад в обход Николаева в направлении Вознесенска, чтобы войти в тыл Одесской области. Если бы тогда наша 80-я бригада Десантно-штурмовых войск не остановила врага под Вознесенском, тогда были бы созданы условия для того, чтобы русские начали десантную операцию в Черноморской операционной зоне.
Но военно-морские силы не стояли на месте. Мы осуществляли минное оборонительное заграждение на доступных для десанта участках. С первых дней подразделение артиллерии морской пехоты и других бригад, дислоцировавшихся в то время в Одесской области, были заведены в район огневых позиций. Усилили радиотехническую, радиолокационную разведку как с привлечением радиотехнических постов, так и беспилотных комплексов Байрактар, чтобы выявлять десант противника.
То есть мы готовились тоже к таким действиям противника. Да, десантирования не состоялись, потому что не было в то время создано условий на суше, в первую очередь. Во-вторых, вы знаете эту историю, когда мы впервые ударили ракетами «Нептун» по фрегату «Адмирал Эссен». А потом был тот же крейсер "Москва". И противник понял, что просто так зайти к нашим берегам, не утонув, будет очень тяжело. Поэтому он, конечно, отказался от морской десантной операции.
Первый успех «Нептунов» и остров Змеиный
– Вы упомянули о «Нептунах». Помните первый пуск "Нептуна"?
– Конечно, помню.
– Можно уже рассказывать об этом?
– Первое применение Нептуна было, когда фрегат Адмирал Эссен подошел очень близко к нашему берегу. И за ним шли еще десантные корабли вдоль Тендровской косы.
– А они в какой район шли?
– В направлении порта «Южный», между «Южным» и Очаковым, где-то посередине, в район Рыбаковки (курортная деревня в Николаевской области – УП).
Они совершали так называемые демонстрационные действия. Зачем это было сделано? Чтобы подразделения морской пехоты и другие, на тот момент стоявшие на берегу, постоянно готовились к десанту, чтобы не дать возможности эти бригады перебросить на Николаевское направление или на Вознесенскую сторону на помощь. Враг хотел держать нас в постоянном напряжении, что вот-вот готовится высадка десанта.
Тогда же ходили их корабли под Одессой, выполняли прямо по городу из палубных пушек выстрелы, обстреливали гражданские объекты. Понятно было, что прямо сейчас не будет никакой высадки десанта, потому что условия не созданы. Но они постоянно это повторяли, десантные отряды выстраивались в строй, двигались в сторону Одессы с кораблями огневой поддержки – все по классике, как пишет книга. Но мы понимали, что это чисто демонстрационные действия.
А когда «Эссен» подошел, мы решили попробовать, что может наш «Нептун». Первые пуски не были столь удачными, как по крейсеру «Москва», но тогда впервые был поврежден этот фрегат «Эссен». Было там несколько «двухсотых» у них на борту, насколько мне известно. Корабль срочно вернулся в Севастополь на ремонт, ракета не попала прямо в борт, я так понимаю. Был подрыв непосредственно у корабля, повредивший систему вооружения на этом фрегате.
И самое интересное, что они даже сбили свой собственный самолет прямо у берега, который совершал прикрытие кораблей с воздуха.
Таково было первое применение.
– А те десантные корабли, которые шли с Адмиралом Эссеном, тоже развернулись?
– Да. Но, я так понимаю, что они не поняли, что у нас есть мощное ракетное оружие, и продолжили дальше заниматься почти тем же.
Были подходы к нашим берегам. Было много удивительных эпизодов. Например, фрегат «Адмирал Макаров» гонялся за маленьким водолазным судном, шедшим вдоль берега, наносил огневой удар, рядом с этим судном происходили такие большие всплески воды, как в фильмах.
Но экипаж не растерялся, подошел под защиту береговой артиллерии, нанесшей поражение по «Макарову». Тот понял, что там ему делать больше нечего, и быстро-быстро вернулся в Севастополь.
Таких примеров было очень много. Поэтому столь небольшая война на море в это время продолжалась.
– В первый день вторжения был захвачен остров Змеиный. Были ли какие-нибудь хоть теоретические возможности у охранявшего остров гарнизона противостоять тем силам противника, которые на него наступали?
– Как вам сказать… Гарнизон имел на вооружении определенное стрелковое оружие и противотанковые средства, но не было полноценного прикрытия с воздуха или с моря – потому что у нас нет кораблей-носителей крылатых ракет. Этот гарнизон при полномасштабной агрессии не мог противостоять армаде РФ.
Он был выставлен для того, чтобы в первую очередь предотвратить так называемые асимметричные действия, которые могли быть в случае развертывания какого-то «крымского сценария». Если бы совершалсяь захват силами специальных операций РФ, то для отражения таких действий был размещен наш гарнизон на острове.
Полномасштабной агрессии он в тот момент не мог противостоять. У нас еще не были построены береговые ракетные войска, которые могли бы, как сейчас, произвести поражение кораблей противника, не было средств ПВО средней дальности, чтобы уничтожить самолеты противника на подходе.
Гарнизон оказался в сложнейшей ситуации. Я просил разрешение главнокомандующего ВСУ Залужного по эвакуации этого гарнизона. Получил разрешение. Но в связи с погодными условиями мы не успели это сделать, к сожалению.
– Как изменилась расстановка сил на море после захвата Змеиного?
– Змеиный стал плацдармом Российской Федерации для контроля судоходства по Дунаю и на подходах к портам так называемой Большой Одессы: Черноморск, Южный и Одесса напрямую. С этого острова совершались рейдовые действия катерами противника в Дунай. Они пытались минировать подходы к устью. Были даже огневые столкновения между их катерами и катерами ВМС Украины непосредственно в самом Дунае.
И с этого острова была обеспечена также изоляция района. Вы знаете, что противник с началом полномасштабной агрессии создал группировку в составе десантных кораблей, кораблей огневой поддержки, противоменных кораблей, кораблей, применявших «Калибры» по всей территории Украины, и отряда кораблей изоляции района.
Последними руководил крейсер "Москва". На этом крейсере был сделан командный пункт изоляции района и контроль воздушного пространства в зоне боевых действий. Эти корабли провели полную изоляцию от Крыма до Дуная, чтобы не допустить, как они считали, корабли партнеров или гражданские суда в район ведения боевых действий.
Первый потопленный флагман «Москва»
– Кстати, о крейсере «Москва». Как нам удалось его выследить? Потому что и у нас, и у западных коллег есть совершенно разные версии этой истории.
– Это прекрасно, что у всех разные истории. Знаете, я бы так сказал: у каждого правда своя, а истина одна. Потому я не буду рассказывать, как это происходило.
Я только могу подтвердить, что крейсер «Москва» был уничтожен с помощью сил и средств Военно-морских сил Украины от начала и до конца: от обнаружения и до его уничтожения.
- Ладно. А можете по крайней мере для людей, не посвятивших свою жизнь морю и боевым кораблям, объяснить, что означал крейсер «Москва» для россиян и в военном, и в пропагандистском плане? Чтобы люди могли почувствовать, что такое Москва для ЧФ.
– Чтобы вы понимали, это гвардейский крейсер с гвардейской лентой. Вот эта такая желто-черная лента как символ победы, как они говорят, в Великой отечественной войне. Все матросы на бескозырьках носили эту ленту штатно еще с советских времен.
Крейсер "Москва" был построен в Украине, в Николаеве. Первый крейсер этой серии. Всего было четыре. Четвертый стоит до сих пор в Николаеве недостроен. Он построен на основе проекта большого противолодочного корабля, но еще большего размера. Первое его название было «Слава».
Это корабль-флагман. Если нет крейсера, по большому счету, флот не может называться флотом. Без крейсера, корабля первого ранга, это называется флотилией. Такое понимание градации принято еще со времен Советского Союза как обязательно.
Сейчас у них флагман – фрегат «Адмирал Макаров», не крейсер. По старым советским меркам, это был корабль второго ранга. Сейчас наверняка его ранг повысили, потому что это все-таки носитель «Калибров». Так крейсер «Москва» – это флагманский корабль флота.
Его, кстати, назвали "Москвой" после того, как было ходатайство мэра Москвы назвать один из кораблей в Черноморском флоте именем столицы России. К тому времени «Москвой» назывался крупный противолодочный авианосный крейсер. Я еще его застал, являясь курсантом нашего института Военно-морских сил Украины. То есть, он еще был в составе ЧФ после объявления независимости Украины.
А потом его списали и, конечно, это название «Москва» россиянам нужно было кому-то передать. В то время крейсер «Слава» стоял на заводе в Николаеве на длительном ремонте. И тут, как говорится, все совпало: решили именно его назвать столицей России.
И с тех пор к нему было приковано внимание и лично Путина, неоднократно находившегося на этом крейсере, и тогдашнего мэра Москвы Лужкова, и его преемника Собянина.
Это была гордость Черноморского флота. Крейсер участвовал во всех конфликтах постсоветского периода: в войне с Грузией, с него управляли всеми силами флота у ее побережья, он находился в Сирии и в районе других конфликтов.
Крейсер прошел перед полномасштабной агрессией полный ремонт, было вложено огромное количество денег на его модернизацию. Но я понимаю, она не помогла, эта модернизация.
С политической и имиджевой точек зрения это большая потеря России. Особенно с имиджевой. С военной точки зрения, крейсер этот предназначен для океана, он не предназначен для Черного моря, оно для него слишком мало. Потому что силы и средства, которые на нем были установлены, это в первую очередь крылатые ракеты с дальностью 500 километров.
Во время Холодной войны он был заложен для того, чтобы уничтожать авианосцы Соединенных Штатов. Их так и называли – «убийца авианосцев». Конечно, никаких авианосцев в Черном море нет. По конвенции Монтрё запрещен им сюда проход. Да и под мостами тяжело пройти таким большим кораблям в проливе Босфор. Поэтому этот крейсер здесь был с военной точки зрения не очень нужен.
Единственное что – на «Москве» можно было хорошо разместить командный пункт. Там большие флагманские каюты. Чтобы вы понимали, по-моему, 7 этажей. Лифт для подъема от главного командного пункта ниже главной палубы до ходового мостика. 7 палуб, проходящих лифт! Ну чтобы командир или старший на мостике командующего не ходил пешком. Там был бассейн. То есть корабль обеспечивал очень комфортабельные условия проживания личного состава для длительных походов.
Ну и, конечно, "Москва" закрывала основные вопросы противовоздушной обороны: там были на вооружении системы обнаружения, радиоэлектронной борьбы, ну и морской вариант зенитно-ракетного комплекса С-300, который назывался "Форт". Это был зонтик ПВО над кораблями ордера (порядок расположения кораблей во время похода или боя – УП).
То есть «Москва» выполняла несколько функций: командный пункт, корабль противовоздушной обороны и символ, что «Москва пришла с войной». С Москвы все начинается, и ею все, я так понимаю, кончится.
– Что чувствуешь, когда топишь такой корабль?
– Конечно, эмоции переполняли. Знаете, за сутки, а он почти сутки тонул, мне позвонили по телефону просто все. «Утонул или не утонул? Утонул или не утонул?». Я говорю: "Я не могу отслеживать, я не нахожусь рядом с ним".
Мы знали, что он еще на плаву. Мы пытались отследить, но не имели полной информации. Кое-что было в печати, в открытых источниках самой России, некоторую информацию мы получили из радиоперехватов.
Но в первую очередь мы поняли, что все же есть впечатление, когда мне доложили, что все корабли, которые были рядом с крейсером, очень быстро начали двигаться к нему. А он сам, скажем так, стал в дрифт, то есть перестал двигаться. Тогда мы поняли, что попали.
Затем разведка, радиоперехват, доклады. Спустя почти сутки он затонул. Конечно, эмоции были. Но мы тогда еще не поняли вообще вес момента. Потому что война идет, завтра может снова кто-то подойти, снова нужно работать крылатыми ракетами или что там у нас есть. Не было времени особенно сидеть и ощущать какую-то великую победу, обстановка того времени была очень напряженной.
Да, была радость, конечно, что украинское оружие имеет такой успех. Конечно, это такой исторический момент. Но она лично для меня очень быстро прошла.
– Но, в сущности, потопление «Москвы» переиграло весь баланс сил в море.
– Конечно, после затопления крейсера «Москва» противник понял, что просто так к нашему берегу он подойти уже не может. Он должен был принимать какое-нибудь другое тактическое решение. И корабли Российской Федерации, особенно крупные, держались уже гораздо дальше наших берегов, чем это было с начала полномасштабной агрессии. Они не подходили ближе где-то 100 морских миль (чуть более 180 километров – УП).
Это была победа. Мы превратили уже в апреле 2022 северо-западную часть Черного моря, а это почти 25 тысяч квадратных километров, в серую зону. Когда по большому счету туда не могут зайти корабли РФ, потому что есть риск их затопления нашими береговыми ракетными войсками.
Но, конечно, мы сами тоже не можем спокойно в этой зоне чувствовать себя, потому что преимущество в воздухе все-таки у противника, и у них тоже есть береговые ракетные силы. Как мы работаем своими ракетными комплексами по Автономной Республике Крым, то же Российская Федерация делает по Одесской области.
Это такая серая зона, которую полностью никто не контролирует. Но кораблей Черноморского флота там нет и не будет. И это первый серьезный этап по освобождению моря от российских захватчиков.
Дроны и второй поврежденный флагман ЧФ
– Интересно, что вы войдете в историю как командующий ВМС, при котором поразили не один, а два флагмана российского Черноморского флота. "Москву" потопили, а "Адмирал Макаров" был поврежден. Только уже не ракетами, а морскими дронами.
– Знаете, это такая история! Я думаю, мы потом со своими собратьями из Службы безопасности напишем историческое описание, как это происходило.
Много комических случаев во время этих атак было. А их было несколько, не раз мы пытались подбить именно этот фрегат «Адмирал Макаров». Другой фрегат "Эссен" тоже был поражен нами уже непосредственно в бухте Севастополя. То есть он дважды имел повреждение: первый раз – крылатая ракета «Нептун», второй раз – от одного из дронов, который рядом разорвался прямо в Севастопольской бухте.
– УП написала об этих атаках текст, и там генерал Хантер очень живописно описывал историю, как вы руководили дронами в этой Севастопольской бухте, как вели их по памяти…
– …Не то что по памяти – я же вижу все, камера работает. А я там ориентируюсь полностью, где что находится. И непосредственно давал команды: стоял за оператором, грубо говоря, чтобы он правильно проделал свою работу.
– Кстати, глава СБУ Малюк в том же тексте говорит, что с началом использования нами этих дронов началась новая эпоха в ведении морских операций. Вы с этим согласны? И, если да, то в чем эта эпохальная смена?
– Знаете, любая война – это развитие военных технологий. Мы применяем технологии, противник разрабатывает противодействие. Только так можно понять, это работает или не работает.
Некоторые наши уловки, тактика применения, которая была отработана в 2022-м и 2023-м, уже не пройдет в 2024 году. Поэтому нужно менять тактику, изменять технические характеристики всего, что вы делаете.
В целом, если говорить, с начала полномасштабной агрессии ракетные войска и морские дроны сыграли очень важную роль в освобождении украинского моря. Поэтому я согласен с тем, что именно беспилотные технологии – технологии будущего для военных конфликтов. Мы дойдем до того, я не первый раз об этом говорю, что война будущего – это война дронов против дронов. Так и будет.
Но море имеет определенную нелинейность. Поэтому говорить, что только это лекарство к этой болезни подходит, а остальное уже можно выбрасывать – я так никогда не скажу. Да, дроны – это еще один способ, как можно мочить русских. Я с этим согласен, он работает. Но есть определенные ограничения в применении этих средств. В первую очередь это и размер, и вооружение, и возможность противостоять погодным условиям – многое, что отличает их от корабля.
Конечно, есть очень большая разница: сесть в бункере напротив экрана и увидеть врага по телевизору, врага, который на корабле смотрит на этот дрон. Это как на поле боя, когда солдат видит сверху, что на него летит дрон, но он ничего не может поделать.
Но противник тоже это понимает и будет применять дроны на море так, как он их применяет и на суше. Противник тоже учится, у него тоже очень мощный промышленный комплекс, и денег у россиян всегда на оружие никто никогда не жалел. Поэтому впереди нас ждут очень тяжелые дроновые войны.
Мы должны двигаться в том направлении, мы должны развиваться. Я очень поддерживаю Василия Васильевича (Малюк – УП), что дроны – это то оружие, которое может приблизить нам победу на море.
Но это не единственное решение. Просто пересесть флоту на дроны и победить – так не получится. Это все равно, что Сухопутным войскам отказаться от танков, БМП, пушек и всего остального.
– Десант на дроны не посадишь…
– Да. Вы можете считать территорию своей только тогда, когда на ней стоит сапог вашего солдата или морского пехотинца. Тогда это ваша территория. То же самое и на море. Когда у вас корабль будет стоять в этих территориальных водах, и никто с ним не может ничего поделать, только тогда это ваше море.
Как окончательно уничтожить Черноморский флот
– В своих последних интервью президент Зеленский откровенно намекает, что в этом году Украина концентрируется на выбивании Черноморского флота из Крыма. После успешных операций лета – осени 2023-го, насколько Крым еще является комфортной базой для Черноморского флота?
– Что такое база? Это центр логистического обеспечения флота. Севастополь – это база, которая строилась столетиями. Там рассредоточены боеприпасы, хранящиеся в горах запасы горючего, их не так легко поразить. Там же находятся ракеты «Калибр», потому что есть закрытые системы их хранения.
Во-вторых, в Севастополе – центр медицинского обеспечения, большой госпиталь и так далее. Там же построены все образовательные заведения. То есть Севастополь – это такой стратегический хаб.
В Новороссийске находиться флоту, особенно в таком количестве, чисто физически опасно. Тот военный порт, который Россия строила уже во время независимости Украины, он был увеличен, но недостаточно развит, чтобы обеспечить базирование Черноморского флота.
Тем более что сразу после оккупации Крыма почти весь ресурс, выделенный на развитие всего флота России, шел на Черноморский флот. Россия готовилась к этой войне, она усилила ЧФ максимально: новейшие фрегаты, подлодки, ракетные катера с «Калибрами».
А Севастополь – это главная база, которая полностью удовлетворяет содержание флота, ремонтную базу, это несколько ремонтных заводов, а еще аэродромы, и тот же «Бельбек», и «Кача». В том же Новороссийске нет ни аэродромов, ни больших ремонтных заводов, ни таких мест хранения вооружения и т.д.
Это, по большому счету, одна из причин, почему они в Крыму оказались в 2014 году. Потому что без Севастополя держать Черноморский флот в Черном море они не смогли бы.
– Насколько сейчас россияне могут безопасно использовать этот крымский хаб? После украинских атак, включая удары дронов.
– Опять же. Надо понимать, что у нас есть не только дроны. Очень большую роль играют Воздушные силы ВСУ со своими знаменитыми Storm Shadow. Именно они снабдили очень точные удары по штабу Черноморского флота. Или первый раз в истории была уничтожена подлодка.
Это историческое, кстати, событие где-то на уровне крейсера «Москва». Носитель «Калибров» был уничтожен прямо в доке. Мощная новая подлодка с хорошим названием «Ростов-на-Дону». Или новейший ракетный катер «Аскольд», который так и не успели ввести в состав флота.
Это успехи всех Сил обороны: и дроны СБУ, конечно, и Воздушные силы, и наши береговые ракетные войска, и те средства Главного управления разведки, которые у них есть. И этот наш комплекс мер заставил Российскую Федерацию уменьшить использование Севастополя в качестве главной базы. И Феодосии в последнее время тоже.
– Насколько реально сделать так, чтобы Россия, даже контролируя остров, не могла использовать его морские базы?
– Это работа, которую нужно сделать. Есть задача президента, главнокомандующего Вооруженными силами, и мы будем работать.
– Россия сейчас в Абхазии строит новую морскую базу. Зачем она?
– Есть такая информация. Это не совсем база, а пункт базирования, скорей всего, для рассредоточения корабельного состава. Потому что нельзя держать весь флот на одной базе. Тем более Новороссийск не очень приятный порт для базирования из-за погодных условий, особенно зимой. Севастополь – очень закрытая бухта. Она очень географически удачна для стоянки кораблей. Она защищена от всех ветров, кроме западного. Очень символично, кстати.
А в Новороссийске очень неприятные ветры, называются бора. Это сильный ветер, сходящий с кавказских гор, и поэтому в порту опасные стоянки. Кроме того в Новороссийске сами по себе опасны заходы в порт, и поэтому при определенной погоде командиру корабля нужно обладать незаурядными способностями, просто чтобы обеспечить навигационную безопасность. Я не говорю о плавании или там боевом применении, в этом порту неудобно просто стоять кораблям. Поэтому, конечно, это проблема для России, которую они сейчас хотят решить.
– А если Россия построит эту базу в Абхазии, сможет ли она быть для Украины законной целью или нет?
– Для нас законная цель – любой корабль, несущий Андреевский флаг Военно-морского флота России. Где бы он ни находился в любом месте мирового океана.
Зерновой коридор, конвои НАТО и разминирование моря
– После удачных действий Сил обороны в море Украина смогла запустить свой морской коридор. Недавно Зеленский заявил, что партнеры предоставят корабли для сопровождения судов в этом коридоре. Речь шла о кораблях от Британии, которые сейчас Турция отказалась пропустить в Черное море или другие суда?
– Это немного разные вещи. Турция сказала, что они не пропустят противоменные корабли "Черкассы" и "Чернигов". Это два корабля, которые были переданы нам в начале 2023 года. Они уже в составе ВМС, хотя сейчас находятся в Великобритании. Там наши экипажи проходят подготовку по стандартам НАТО, и я думаю, что по ее завершении эти наши корабли будут полностью совместимы со странами НАТО в отношении противоменных действий.
Но мы не подавали заказ на проход турецких проливов этими кораблями, потому что мы понимаем, что по конвенции Монтре это запрещено. Иначе то же самое может сделать Российская Федерация и увеличить количество, например, носителей ракет или десантных кораблей. Мы понимаем это, и потому не пытались это делать.
Я думаю, что, наверное, какое-то недоразумение произошло в информационном поле. Я могу только предполагать, но там из Британии плывут противоменные корабли для Румынии. Они точно такие же совершенно, того же класса, как и наши. Возможно, из-за них возникла эта тема в печати. Но это корабли, купленные румынской стороной для себя в Великобритании.
Что касается сопровождения, о котором сказал президент, то идут такие переговоры, в том числе по привлечению кораблей НАТО для обеспечения безопасности гражданского судоходства в порты Украины. И когда они будут реализованы или нет, сейчас нет информации. Я лично просил об этом у партнеров.
– Это должны быть какие-нибудь румынские или турецкие корабли, которые уже в Черном море?
– Мы сейчас не будем говорить, какие это будут корабли, но я обращался к нескольким командующим с просьбами. Это вопрос политического характера. Поэтому мне все мои друзья-командующие флотами подтвердили, что, если будет политическое решение руководства, то они его будут выполнять. Сейчас этот вопрос поднимается именно на уровне президента. Если он так говорил, значит, он и Офис работают над этим.
– Сейчас турки, болгары и румыны запустили совместную миссию по разминированию Черного моря. Можно ли ее расширить и на наши воды? Или это тоже политическое решение?
– Я был в Румынии в начале сентября. Там была как раз встреча с привлечением всех командующих флотами Черного моря, кроме России, конечно, плюс привлеченные специалисты и командующие 6 флота США, командующий ВМС НАТО тоже присутствовал.
Обсуждали вопросы дальнейших действий по обеспечению минной безопасности в Черном море. Украина, конечно, в первую очередь заинтересована в этом, и мы выступили с предложением разделить эту работу на несколько этапов.
Первое – это непосредственная борьба с минами, осуществляемая прямо сейчас, пока идет полномасштабная война и есть определенные ограничения по той же конвенции Монтре.
Второй этап – сейчас вот Румыния, Болгария, Турция объединяются в такую группу для борьбы с дрейфующими минами. Пока они будут бороться с минами, которые находятся в их зоне ответственности, не у берегов Украины или в нашей исключительной экономической зоне.
Наше видение, что мы должны быть в этой группе, чтобы иметь своих представителей для координации. И так и будет.
И третий этап – сразу после нашей победы начнется полномасштабная противоминная операция. Для этого ВМС создали соответствующий штаб, люди проходят подготовку, у нас уже есть противоменные корабли, которые сразу же после победы прибудут в Черное море. Мы готовим наших специалистов и водолазов в том числе.
– А сколько времени потребуется на эту крупную операцию по разминированию всего нашего моря?
– Это зависит от имеющихся сил, которые мы будем привлекать. В первую очередь, нужно будет разминировать рекомендованные пути, места якорных стоянок – то, что используется в гражданском судоходстве. Все суда же ходят по рекомендованным путям. На море тоже есть дороги, просто их никто не обозначает бордюрами.
Чтобы обеспечить эти пути, места якорных стоянок и т.д. – это будет 5-7 месяцев. Но это зависит опять же от количества кораблей и средств, которые будут привлечены к этой операции.
У нас будет два противоменных корабля, о которых я говорил. В этом году еще один противоменный корабль получим от Нидерландов. Затем в 2025 году – еще один. То есть у нас будет полноценный противоменный дивизион. Но если к этому будет привлечена в нашем районе ответственность, например группа НАТО, то это будет быстрее.
Но для разминирования всего района ведения боевых действий, то есть это и Черное море, плюс еще и Азовское море, это будут годы.
Роман Романюк, УП
Чтобы всегда быть в курсе самого важного, читайте нас в Telegram
