Новость о том, что транзит российского газа через территорию Украины с 2025 года прекращен, вызвало бурные обсуждения как в экспертной среде, так и среди обывателей. Теперь интегрироваться в европейский рынок газа может только часть трубы в виде подземных хранилищ газа на западе Украины.
Как переживет потерю транзита «Нафтогаз», пока нам будут считать цены по импортному паритету и при чем здесь газовый хаб? Эти и другие вопросы издания Кратко о обсудило с аналитиком Алексеем Кущом.
О необходимости хаба
— Алексей, вы не раз говорили о том, что газовая труба должна быть рациональным экономическим проектом и народным достоянием, а стала предметом различных спекуляций, постоянным идеологическим раздражителем и «теневым кассиром» реформ в «Нафтогазе». Похоже, теперь ей не стать народным достоянием никогда, этот «поезд» уже пошел?
— Да, реальная возможность сохранялась до начала полномасштабной войны, но призрачная возможность сохраняется до сих пор. Речь идет о создании газового хаба в Украине при отсечении от управления этим хабом чиновников и политических групп влияния. Это должно быть интегрированное в европейскую газовую систему полноценный хаб, задачами которого будут не только транзит и хранение, но и торговля на специальных площадках. При этом юридическая точка входа в европейскую систему должна находиться на восточных границах. В этом случае Украина могла бы получать чистую прибыль в размере около 3-5 млрд долларов ежегодно и накапливать ее в резервном фонде.
— Вы сказали, что юридическую точку входа в европейскую систему следует перенести с западных границ на восточные. Но разве не логичнее, чтобы она находилась ближе к Европе?
— Если мы говорим об интеграции, то узлы учета должны быть именно на восточных границах. Дело в том, что до сих пор газ попадал в европейскую систему, только пересекая границу с Европой. , попадая в Украину, газ уже будет юридически попадать в Европу.
О ценах на газ
— В таком виде газовый хаб, наверное, помог бы избавиться от коррупции в системе распределения якобы «льготного газа»?
— По крайней мере, он мог бы ее минимизировать, ведь хаб позволил бы впервые в истории Украины сформировать справедливую цену на газ для населения и предприятий ТКЭ.
Например, при производстве электроэнергии тепло и горячая вода фактически являются побочным продуктом. , здесь и происходят махинации, когда потребление газа при производстве электроэнергии занижается, а при генерации тепла, напротив, завышается, и в результате такая компания экономит на газовом тарифе миллионы гривен. А единственная цена на газ могла бы устранить подобные злоупотребления.
– А в чем разница?
– У нас цену рассчитывали от «импортного паритета». Это означает, что к цене, скажем, на немецком или голландском хабе прилагается несуществующий транзит по территории Европы, плата за «виртуальный» вход в нашу ГТС, несуществующий транзит по территории Украины. И потребитель в Полтаве платил за газ столько, что его действительно привезли из Голландии, а не добыли рядом. Попытки перейти на «рыночные цены для всех» также не имели успеха.
В результате, несмотря на то, что все реформы «Нафтогаза» шли под лозунгом «даешь единую цену на газ», мы от двух цен (для населения/ТКЭ и коммерции) пришли к пяти ценам: население, бюджетники, ТКЭ, льготные отрасли и все остальное.
— Что изменится после отказа транзита?
– Отказ от транзита на длительное время законсервирует эти цены. К единой цене мог привести только газовый хаб благодаря эффекту ценового смешения: дешевый газ украинской добычи смешался бы с дорогим импортным. В результате такая «смешанная цена» была бы доступна всем, она была бы дешевле, чем в Европе, и это было бы логично и закономерно. Рынок газа не всемирный, имеет локальные географические привязки. Следовательно, разные цены в разных регионах мира – это не нарушение рыночных принципов.
Но пока хаба не будет, не будет эффекта смешивания.
О том, как будем жить без «трубы»
— Многих беспокоит вопрос: хватит ли Украине газа без трубы?
— На самом деле, «труба» уже потеряла свое значение, и это наглядно показывают цифры.
В 1992 году потребление газа в Украине составило 110 млрд кубов в год, транзит — 120 млрд, промышленное потребление — 40 млрд. Сейчас потребление газа упало до менее 20 млрд кубов в год, транзит — до 18 млрд, а промышленное потребление — примерно 4 млрд .С такими параметрами экономики и коммунальной сферы нам нужна не «труба», а «трубочка».
— Но нам постоянно говорили, что дело не у нас, а в Европе: мы должны продолжать транзит, потому что Европа без нас замерзнет.
— Во-первых, Европа сократила потребление трубопроводного газа и нарастила потребление СПГ (сжиженный природный газ, для доставки которого не нужны трубы, его можно перевозить на специальных морских судах или спецавтомобилях, что получается гораздо экономичнее. — Ред.). Турецкое направление — единственная ветвь поставок российского трубного газа на рынок ЕС, хотя в значительной степени она потребляется Турцией и турецкой промышленностью. Дело в том, что "зеленый курс" Европы привел к так называемой "зеленой самоцензуре": долгосрочные контракты стали "неполиткорректными", европейцы начали от них отказываться. А трубный газ привязан именно к долгосрочным контрактам. В то же время СПГ — это биржевой товар, торгующийся на спотовом рынке, и его можно в любой момент заказать в нужных объемах.
Кроме того, во время полномасштабной войны Европа существенно сократила потребление российского газа с точки зрения диверсификации рисков.
И, наконец, со стороны Украины это «пас» администрации Трампа. США хотят увеличить удельный вес своего СПГ на европейском рынке, и им нужны гарантии. Остановив транзит, Украина фактически расчистила пространство для СПГ.
Кто выиграл и кто проиграл
– «Труба» была надежным источником финансовой стабильности «Нефтегаза». Все мы помним миллионные премии руководству компании за разные заслуги. А что теперь будет с НАКом? Найдут ли возможность решить планируемые финансовые проблемы?
– Нет, не найдут. Ранее постоянная дыра в оборотных средствах «Нефтегаза» на фоне нарисованной прибыли регулярно компенсировалась доходами транзита. Транзит, можно сказать, был финансовой «палочкой-выручалочкой», без которой было бы очень непросто аргументировать выплату бонусов и премий. Теперь, когда транзит отвалился, такой возможности больше не будет. Поднимать цены тоже не вариант: промышленность практически разрушена, а платежеспособность населения низкая.
Так что перспективы НАК достаточно туманны. Я думаю, что «Нафтогаз» реструктуризируется, чрезмерные мощности будут утилизированы, а «Укргаздобыча» после войны приватизируется.
— Давайте подведем итоги. От прекращения транзита пострадали Молдова, ряд европейских стран, "Нефтегаз". Выходит, что в выигрыше остались только США, которые получили возможность нарастить продажу своей СПГ?
— Соединенные Штаты действительно в этой ситуации являются основным геополитическим и экономическим выгодоприобретателем. Но не единственным.
В первую очередь выиграют страны, которые будут поставлять СПГ в Европу. И стереотип о том, что США полностью захватили этот рынок, не соответствует действительности: половину газа в Европу поставляют Катар и Норвегия. Открываются перспективы для стран Африки – Нигерии, Алжира, а также азербайджанского природного газа.
— А чего для Украины больше в таком решении – плюсов или минусов?
— Если оставить войну за скобками, отказ от транзитного потенциала — для страны огромный минус. После отказа от транзита мы можем создать газовый хаб только на базе подземных хранилищ, чтобы был стимул для внутренней газовой добычи и получения инвестиций. Без этого инфраструктура деградирует, желания вкладывать деньги в инвесторов не будет, о больших проектах разработки месторождений можно будет просто забыть.
ГТС была нам огромным даром после развала СССР и давала сотни миллионов долларов в год. Найти логику в таком решении сложно. Мы отказались от транзита газа, но продолжаем транзит нефти: нефтепровод Дружба работает по контракту до 2030 года. (Кстати, законопроект о запрете транзита российских нефти и газа уже зарегистрирован в Верховной Раде. — Ред.) Но если РФ и в первом, и во втором случае получает примерно по 6 млрд долларов в год, то мы за транзит газа получали около 800 млн, а за транзит нефти – 200 млн, то есть в четыре раза меньше.
Но, учитывая фактор войны, отказ от транзита имеет огромное идеологическое и эмоционально-психологическое значение.
Спасибо, что вы с нами! Монобанка для поддержки редакции ЕlitЕxpert.
