Еліта

Виктор Балыков: Стоматология – это ремесло, которое с опытом становится искусством

Директор клиники семейной стоматологии «Дент-Хаус» Виктор Балыков — доцент, кандидат медицинских наук, член Ассоциации стоматологов Украины и победитель в номинации «Лікар року», рассказывает о юности, о творческом подходе к современным технологиям диагностики и лечения, а также о том, чему европейцам стоит поучиться у одесских специалистов.

— Расскажите о вашем детстве. Правда ли, что вы тяготели к творчеству: музыке, актерству и даже должны были сниматься в кино?

— Да, я закончил музыкальную школу. Любил разную музыку, но тяготел к оперетте. После музыкальной школы учился в театральном классе Ольги Кашневой, в 37-й школе на Софиевской. И вот однажды я прошел кинопробы и должен был сниматься в кино у Станислава Говорухина. Он утвердил меня на главную роль в фильме «Разбег» — про юность Сергея Королева. Это было очень заманчиво. Должны были снимать в Байконуре, Белгороде и еще множестве городов по всему Советскому Союзу. Но из-за этого мне пришлось бы снова остаться в школе на второй год. А по тем временам стать второгодником, да еще в десятом классе – это же позор семьи! В общем, родители были против, и от съемок пришлось отказаться. Но я остался в картотеке Одесской киностудии, и в дальнейшем это имело свои последствия.

А пока что продолжал учиться в театральном классе. Мы ставили спектакли и показывали их в Одесском доме актера, а режиссеры принимали наши постановки и давали им профессиональную оценку.  Такой театральный класс был один во всей стране, и он мог стать для меня трамплином в творчество.

Но в 1981-м я окончил школу и поступил в медучилище: родители считали, что в жизни нужна серьезная профессия. А поскольку во мне оставалась неодолимая тяга к творчеству, я посещал театральную студию «Эксперимент», которую основал в Одессе Олег Табаков.  В Одессу приезжали тогда преподаватели Щукинского училища и вели занятия в этой студии. И сам Табаков тоже приезжал и читал нам лекции. Но потом нас разогнали: мы стали думать о постановках по романам Эмиля Золя, а тогда это не рекомендовалось по идеологическим соображениям. Когда студию закрыли, у меня образовался творческий вакуум. И я пошел в студию Михаила Водяного.

Михаил Григорьевич всегда был в тонусе оптимизма. Глаза у него горели, особенно, когда он оказывался среди молодежи. Однажды прихожу в студию из медучилища, он меня спрашивает: «Студент, чего мрачный?» Я отвечаю: «Да зачет не сдал».  Он смеется: «А что, это важно? Витечка, запомни, самое важное в жизни — это женщины, вино и комедия». И в жизни без комедии, конечно, не обошлось. 

— Что вы имеете в виду?

— Я окончил медучилище и пошел по распределению работать в скорую помощь. Там понял, что ночные дежурства и постоянные стрессы, которые получают клинические врачи, – это такая жизненная драматургия, в которой я находиться не могу. Тут-то мне и позвонили из киностудии.

Приехала выездная комиссия ВГИКа, а так как я оставался в картотеке киностудии, меня пригласили попробовать силы: набирали мастерскую Виктора Мережко, конкурс был сумасшедший, отбор — всего 24 человека. И я прошел! Но тут судьба сыграла злую шутку.

В финале приемной комиссии встает Мережко и говорит: «Кто такой Балыков? Выйдите на сцену». Я выхожу.  Он продолжает: «Я должен вам сообщить, что вчера был подписан указ Министра обороны о снятии военной брони с театральных вузов. Вы единственный, кто не служил в армии. Поэтому в случае приема мы должны направить вас в военкомат. Решайте». Я прихожу домой и говорю, что ухожу в армию. Дома начинается паника: это же 1980-е, идет война в Афганистане. В общем, родители настояли на том, чтобы я продолжал учиться дальше — то есть, поступал в мединститут, где была военная кафедра.

Я прихожу в медин: «На каком факультете самый большой конкурс?» Мне отвечают: «Стомат». Я говорю: «Вот туда и буду поступать». И подаю документы. Делаю всё это с расчетом, что сто процентов не поступлю – это же медин! —  а пойду в армию, отслужу и все-таки поеду во ВГИК. Такая была максималистская юношеская логика. Но сдаю один экзамен, физику, и — прохожу по конкурсу. Никто не верил, что я сам и без денег поступил на стомат. В скорой помощи решили, что я подарил ректору «Волгу» (смеется).

В сентябре мы едем в колхоз, в октябре возвращаемся и начинаем учиться, а в ноябре выходит следующий указ Министра обороны – об отмене военных кафедр в медицинских вузах. Меня снимают с курса, и я еду служить в Узбекистан. Вот такая комедия положений.

— То есть, вы все равно оказались в армии. А когда вернулись – уже не было мысли поступать во ВГИК?

— Мысль была. Но, несмотря на то, что Виктор Мережко оставил мне телефон и заверил, что я обязательно поступлю, если приеду, все-таки были опасения. Здесь-то я уже поступил, да еще и в медин. Там – неизвестно как будет. А в те времена считалось, что сначала надо диплом положить маме и папе на стол – как доказательство образования. И только потом можно делать, что хочешь. Советское воспитание. Так что, вернувшись из армии, я решил остаться. Но не только из-за родителей, конечно.

Проректор медина, ныне покойный профессор Борис Иванович Дмитриев был невероятно разносторонне образованный человек. Есть такие люди-гиганты. Он был из их числа. После армии я прихожу в институт. Еще никого там толком не знаю, просто прихожу подписывать бумаги. И вот сидит за столом Борис Иванович, смотрит на меня так проницательно, достает с полки книгу и начинает читать вслух – Есенина. А потом вздыхает: «Да, жаль, молодежь нынче всего этого уже не знает». Я отвечаю: «Ну, как сказать». И декламирую ему дальше из Есенина. Потом читаю наизусть Ахматову, Рождественского и так далее. Он сразу: «Фамилия?» Запомнил меня. И позже мне говорит: «Ну, Балыков, будешь заниматься культурно-массовой работой на факультете».

И я стал организовывать Дни факультета, КВНы, концерты. Организационный опыт у меня после армии был хороший. А тут оказалась такая благодатная преподавательская и студенческая среда. И я почувствовал, что стремление к творчеству я вполне могу реализовать и в медине.

Много чудил, конечно. Однажды даже чуть не исключили из института за творческую активность. Пригласил выступить на Дне факультета Жванецкого. С Михаилом Михайловичем меня познакомили в театральной среде. И вот мы договорились о его выступлении, я собрал пресс-конференцию, стали распространять билеты на концерт. А на следующий день меня вызывают на институтский партком: поступило заявление, что я собираю деньги со студентов себе на машину (смеется). Сделали тогда строгое предупреждение: это же советские времена, границы творчества устанавливали сверху. В общем, в институте меня оставили, но концерт Жванецкого отменили.

Но я все равно готовил события, которые массово собирали людей. Когда в институте узнавали, что стомат-факультет дает очередное представление – и студенты, и преподаватели с пар уходили. В аудитории, где мы выступали, яблоку негде было упасть.

— Перейдем к вашей основной деятельности. Расскажите о принципах работы «Дент-Хауса».

Стоматология – это ремесло. Но такое ремесло, которое с годами работы и опыта становится искусством. Это заложено в философию нашей клиники. «Дент-Хаус» — это такой стоматологический джаз-бэнд, в котором согласованно творит терапевт, хирург, ортопед, ортодонт, гигиенист и мастер-техник. И в таком тандеме, с лучшими подходами и технологиями, мы добиваемся того, чтобы наши работы были совершенны.

До «Дент-Хауса» я был разработчиком двух стоматологических клиник медицинского университета — на Среднефонтанской и на Тенистой. Это были мои проекты.

В 2001 году, работая на университетской кафедре, я поехал на стажировку в США. Вернувшись оттуда, ввел в Одессе понятие dental family — стоматологической клиники семейного типа. Привез первые анкеты. Тогда никто еще понятия не имел, что такое анкета пациента. Никому и в голову не приходило, что нужно обращать внимание не только на зубы, но и на смежные и как будто бы не связанные со стоматологией жалобы пациента.

За эти годы я пришел к убеждению, что необходимо применять мультидисциплинарную диагностику с использованием современных технологий. И стоматолическая клиника замкнутого цикла «Дент-Хаус» открылась в 2012-м с учетом всех этих наработок.

Сегодня в Одессе больше 300 стоматологических клиник и кабинетов, где работает много классных врачей. Но если у врача нет 3D-диагностики, он просто не видит многих проблем. Соответственно, не может их решить.

Кому-то достаточно и панорамного снимка, но по протоколу «Дент-Хауса» на стадии диагностики мы чаще всего делаем пациенту не только фото- и видеосъемку, но и компьютерную томографию. Наш компьютерный томограф Gendex поколения s500 на сегодняшний день дает самую точную 3D-диагностику и самую минимальную лучевую нагрузку.

В результате обработки 20-секундного обследования получается 3D-кино про челюсти. Пациент получает его в записи на CD. Не важно, останется ли он лечиться у нас или нет — у него на руках есть объективная диагностика, которую любой доктор, в любой точке планеты,  сможет просмотреть на своем компьютере, покрутить, приблизить, сделать срезы,  увидеть, а что там в десне, а что в костной ткани, а что в гайморовых пазухах, и так далее.

Наши штатные специалисты – терапевты, стоматологи, ортодонты и хирурги – могут просматривать всё это настолько мелкой нарезкой, что возможна диагностика не только текущего, но и потенциально прогрессирующего заболевания.

То есть, по отношению к пациенту, это даёт возможность не только исправить его улыбку, но и уберечь от других рисков для здоровья.

— Что это за риски? От чего бережет пациента ваша диагностика?

— Мы стараемся развивать коллаборации с другими специалистами: прежде всего, с ЛОР-врачами, остеопатами, невропатологами, кардиологами, косметологами. Поскольку, если у пациента наблюдаются нарушение сна, перепады артериального давления, головные боли мигренозного характера, хруст в ушах, снижение слуха, изменение мимики — это всё могут быть симптомы, связанные с патологией зубов.

Я постоянно говорю об этом на всех медицинских съездах и конференциях. И те врачи, которые знают об этих взаимосвязях, направляют пациентов с подобными жалобами к нам на диагностику.

Вот, например, распространены, особенно, среди моряков в длительных рейсах, утренние головные боли мигренозного характера и отечность лица.  Вроде бы человек отдыхает – а просыпается утром уставший и раздражительный, с ощущением, как будто бы он всю ночь что-то жевал. В чем причина? А причина в неправильном прикусе.

Компьютерным методом мы снимаем потенциал мышечного тонуса: смотрим, какая из височных или жевательных мышц находится в гипертонусе, а какая расслаблена. Затем повышением прикуса выравниваем это окклюзионное соотношение. Для этого пациенту по слепку зубов изготовляется капа – специальная пластмассовая пластинка, которая надевается на ночь на зубы, по принципу боксерской шины. И человек в ней спит. Для чего? Днем человек разговаривает и использует мимику, благодаря чему кровоток головного мозга более активен и сбалансирован. А ночью у человека с неправильным прикусом пережимается сосудисто-венозный пучок, отток крови становится слабым, и нарастает гипоксия головного мозга. В результате человек просыпается с болью в челюстях, отечностью и мигренью. Если это происходит регулярно, то накопление такой усталости в организме вызывает самые негативные последствия.  Чтобы всего этого не было, мы и ставим на ночь капу: она снимает блок суставов и снижает тонус мышц, кровоток стабилизируется, и гипоксия головного мозга не возникает. Кроме того, таким образом мы делаем профилактику стираемости зубов.

Моряки заказывают у нас в рейс по две-три капы. У них ведь более стрессовый труд — вдали от дома, в узком коллективе. Соответственно, психоэмоциональное напряжение больше, и гипертонус выше. Поэтому они за пару месяцев «проедают» такую пластмассовую капу во сне. А иначе стирали бы свои зубы.

— Кстати, о море. Все кабинеты в «Дент-Хаусе» имеют индивидуальные названия, связанные с водой. Почему?

— Философия очевидна: все хорошие дома стоят у воды. Отдых на море или на океане любят все, а поход к стоматологу — не все. Чтобы создать психологический комфорт пациентам, мы разработали дизайн кабинетов, ассоциирующийся с разными водоемами нашей планеты. Вы идёте лечить зубы – а попадаете на Мальдивы.  Вы все равно улыбнетесь – и напряжение исчезнет.

— Раскройте суть философии семейного стоматологического дома. Например, как в «Дент-Хаусе» работают с детьми?

— Детей важно не испугать и убедить. Поэтому, когда родители заполняют анкету ребенка, мы просим указывать все детали: например, какая у ребенка любимая игрушка, как её зовут. А когда ребенок приходит на прием, его встречает Зубная Фея, отводит в детскую зону и рассказывает ему историю о том, что у нас в гостях побывала его игрушка, мы ей зубки полечили, и теперь – очередь хозяина. Да, это тоже театр. И этот театр позволяет установить контакт с малышом.

— Вам помогают детские аниматоры?

— Нет, врач и ассистент сами переодеваются в костюмы и в таком виде лечат ребенка. Безусловно, это специалисты со знанием детской психологии, они умеют вызывать доверие у детей, умеют создавать отвлекающие маневры. Насильно мы никогда ничего не делаем. Если ребенок не в настроении – переносим встречу, дарим ему гипсовую модель-раскраску и просим принести в следующий раз показать.

— Что вы порекомендуете из современных технологий профилактики кариеса у детей?

— Детям рекомендуется «запечатывать» зубы. Это называется методом герметизации фиссур. Фиссуры – углубления на поверхности жевательных зубов — могут провоцировать кариес, потому что вычищать их очень сложно, практически невозможно. Поэтому, когда у детей меняется прикус, а на смену молочным жевательным зубам выходят постоянные, мы быстренько их чистим и «запечатываем» гелем – таким специальным смольным лаком. Гель герметизирует зуб, и туда не попадает флора для развития кариеса. У нас в стране эту процедуру еще мало кто делает: это вопрос культуры, отношения к себе. Но мы стараемся донести до родителей, что это необходимо, чтобы ребенок в будущем имел крепкие здоровые зубы.

— А какая современная технология сохранения здоровых зубов рекомендуется взрослым?

— Раз в полгода-год нужно делать чистку полости рта. Стоит это недорого, занимает 20 минут времени. Мы используем ультразвуковой скейлер Cavitron. Пациенту надевают очки и маску и осуществляют чистку без касаний. Первый этап – очищение ультразвуком твердых отложений с зубов, так называемых камней. Второй этап —  air-flow напором воды со специальным порошком. Если делать такую чистку регулярно, то десны и зубы сохранятся намного лучше, и в будущем не придется ставить импланты. И это снова вопрос культуры: беречь зубы – как и честь – нужно смолоду.

— Какие технологии отбеливания зубов вы предлагаете пациентам?

— Самые последние, разумеется (смеется). В США недавно очень удивлялись: «Что это за «Дент-Хаус» в Одессе, Украина, который покупает первый аппарат с завода?» Мы купили Beyond, и это действительно был один из первых произведенных аппаратов нового поколения. Чем хорошо отбеливание на Beyond? Это холодное отбеливание. Оно не имеет факторов ожога и стимуляции нервного волокна на живых зубах. Beyond работает исключительно на поверхности зубной эмали, не затрагивая внутреннюю структуру зуба. Это выгодно отличает Beyond от других систем отбеливания.

— Приезжают ли к вам лечить зубы семьи из-за границы?

— Да, приезжали семьи из Бельгии, Франции, Германии, Польши, США и Канады, Израиля. 

Иностранцы попадают к нам неслучайно. Их привлекают высокий уровень оказания стоматологической помощи, материалы экстра-класса, передовое оборудование и доступная ценовая позиция. А дома он включает «сарафанное радио» и рассказывает о нас друзьям и знакомым. И потом к нам уже приезжают из этой страны семьи по рекомендациям.

В Европе и Америке страховые компании делают таким пациентам компенсацию затрат, поскольку для них это тоже выгодно. Ведь наша работа здесь не стоит тех денег, которые она стоит там. Мои бывшие студенты поэтому говорят: «Виктор Владимирович, вам давно надо было уехать — через год вы бы стали миллионером».

— Не было такой мысли — уехать?

— Была. Даже предложение было. В Штатах после стажировки директор клиники сразу сказал: «Оставайтесь. Я готов вас на два года взять помощником, а потом – врачом». Но жена не захотела переезжать: вся семья здесь, родители здесь – в общем, родственные устои победили.

— Если говорить о возможностях профессионального роста, то, оставаясь в Украине, наверно, приходится от чего-то отказываться?

— Если говорить о стоматологии, то маленькие частные кабинеты, очевидно, не могут позволить себе новейшего стоматологического оборудования. Но у нас в «Дент-Хаусе» в штате работает 27 врачей. И мы следим за всеми новинками.  Я сам часто посещаю европейские и американские медицинские выставки, привожу оттуда аппараты нового поколения. Мы постоянно инвестируем в технологии.

Поэтому часто, когда я приезжаю на какой-нибудь международный семинар или конференцию, иностранцы, особенно, немцы, вначале кичатся: «Какая Украина? Там же вообще древность!» А потом, когда им показываешь свою работу, они резко меняют тон: «Виктор, расскажите, а как вы это делаете? А давайте общаться!»

Я был на семинаре во Львове, и один немец там рассказывал, как надо восстанавливать лицо, когда после аварии или пожара у человека нет челюсти, или уха, ну и так далее. А я достаточно плотно занимался челюстно-лицевой хирургией. И вот немец рассказывает залу в триста человек про свой метод. Я в какой-то момент поднимаюсь и говорю: «Здесь так не получится: через два месяца возникнет резорбция костной ткани, и протез будет выпадать». Немец оказался ушлым: «А вы можете это доказать?» Я говорю: «Да, конечно». Ставлю диск и показываю на экране аналогичную проблему, но со своей работой: что и как было сделано у нас в «Дент-Хаусе», и какие были результаты спустя время. Немец проникся уважением. Спрашивает: «Почему же вы это не практикуете?» Я отвечаю: «А сколько у вас такой протез стоит?» Он говорит: «Пациенту обходится в 32 000 евро». Я ему тогда рассказываю: «А у меня пришла пациентка, дала 6000 гривен и сказала, что больше денег нет. Мы, конечно, ей помогли. Но мы не можем себе позволить ставить эти технологии на поток, потому что мы не окупаем даже свои затраты».

Конечно, всегда хочется помочь. Но любая помощь должна быть в меру возможностей. Если мы закупаем такие же материалы, как и наши немецкие коллеги, то мы не можем делать подобные операции за двести евро. Хотя научные патенты на всё это у меня есть. Очевидно, что-то могло бы измениться, если бы в подобных случаях в нашей стране пациентам помогало государство. Но об этом, конечно, пока говорить сложно.

— В чем состоит жизненная мудрость и почему она не связана с зубами мудрости?

— Мудрость жизни – это ум, помноженный на опыт. И всё хорошо, что в меру. Это еще Гиппократ сказал. Профессионализм, кстати, тоже заключается в соблюдении меры. Поэтому мы в «Дент-Хаусе» никогда не назначаем пациенту ничего лишнего.

Если же человек во всём соблюдает меру, то становится гармоничен.  А чем больше вокруг гармоничных людей, тем гармоничнее мир. В этом также заключается жизненная мудрость.

А вот зубы мудрости, они выходят раньше, чем приходит жизненная мудрость (смеется). И их нужно удалять. Например, в Штатах их удаляют в 16-17-летнем возрасте, когда они еще в зачаточном состоянии.  Могу сказать почему: чтобы лица не росли в ширину. Ведь зубы мудрости не только разрушают соседние зубы, но и влияют на рост кости. Поэтому от них лучше избавиться, и желательно безболезненно.

Мы удаляем их при помощи лазерного аппарата. Но в нашей стране среди людей, особенно, людей старшего поколения, еще нет такой культуры заботы о себе. Хотя многие молодые ребята уже приходят и просят удалить «восьмерки», даже когда их ничего не беспокоит. Кто знает, возможно, жизненная мудрость культуры здоровья начинает постепенно проникать и в наше общество.

Коментарии

Последние

Найактуальніші новини та аналітичні матеріали, ексклюзивні інтерв'ю з елітою України та світу, аналіз політичних, економічних та суспільних процесів в країні та за кордоном.

Ми на мапі

Контакти

01011, м. Київ, вул. Рибальська, 2

Телефон: +38-093-928-22-37

Copyright © 2020. ELITEXPERT GROUP

To Top