Казахстан дорожит отсутствием территориальных споров с соседями, отсутствием идеологического раскола в обществе и межэтнического дисбаланса. География и экономика его таковы, что по украинскому сценарию он точно не пойдет, считает руководитель общественного фонда «Мир Евразии» (Казахстан) Эдуард Полетаев.
Между тем, недавно глава МИД РФ Сергей Лавров заявил, что существуют «отдельные случаи» проявления ксенофобии в отношении русскоязычных граждан Казахстана, которые «во многом являются продуктом применения извне специальных информационных методик, направленных на культивирование местечкового национализма и дискредитацию сотрудничества с Россией».
По мнению Полетаева, слова Лаврова стали поводом для политических спекуляций. Потому что в Казахстане считают, что никакой ксенофобии здесь нет. Хотя Лавров говорил не о системных проявлениях, а о некоторых отдельных случаях.
«Насчет информационных методик непонятно, что имел в виду министр иностранных дел. Может быть, те методики, которые применялись в украинской внутренней политике? Возможно, речь идет о языковых патрулях, о которых он не упомянул, но это тоже разовые единичные случаи, которые нехарактерны для Казахстана. Я сам об этом узнал только из российских СМИ. И как русскоязычный житель Алматы, я могу сказать, что языковых проблем, по крайней мере, у нас нет», — отметил Полетаев.
— Вы уже не первый гражданин Казахстана, который говорит, что узнал о «языковых патрулях» из российских СМИ. Означает ли это, что его организаторы ставили целью намеренно позлить Россию?
— Я не знаю, какова их цель. У меня нет доказательств, было ли это связано с тайными политическими технологиями. Пока я вижу инициативу одного конкретного человека, который покинул страну после того, как на него было заведено уголовное дело. Утверждается, что это не против русского языка, а поддержка статуса государственного языка. Возможно, это просто попытка поднять хайп на довольно скользкой проблематике.
— Часть казахских экспертов не поверили доводам самого казахского правительства, что ограничения на транзит казахстанского угля через Россию в Украину связаны с загруженностью инфраструктуры с российской стороны, они увидели в этом попытку России ущемить интересы Казахстана. Насколько вообще эти поставки значимы для Казахстана и можно ли избежать ущерба для двусторонних отношений между Москвой и Нур-Султаном в связи с этим?
— Насколько я знаю, эти договоренности по поставкам угля носили несущественный характер. Более того, нам сейчас самим не хватает запаса угля на зиму в тех регионах, куда газ не дошел. Уголь сильно подорожал, не все могут его купить. Но вообще у нас эта история не вызвала большой резонанс, про нее уже все забыли. Более того, во всех странах Центральной Азии обострилась проблема нехватки электроэнергии, хотя зима еще не началась.
Эти логистические проблемы обострились в связи с пандемией. Дело даже не в проблеме российско-казахстанских отношений. Есть проблемы на пограничных переходах. Сам президент Токаев говорил о том, что РФ при проверке грузов заставляет выгружать многие фуры, чтобы пограничники окончательно убедились в том, что там нет нелегалов или чего-то запрещенного, а пунктов пропуска, которые позволяют автоматически все сканировать, на границах очень мало. Из-за этого возникают большие пробки, когда водители стоят на морозе по несколько суток и нарушаются логистические цепочки.
У Казахстана также есть проблемы с Китаем, который сам установил жесткие карантинные требования и задерживает много грузов, которые направляются из Китая в Казахстан. У нас даже чувствуется недостаток китайской одежды и техники. Но это проблема по всему миру, когда задерживаются контейнеры и логистические расходы растут едва ли не в два-три раза.
Мир оказался не готов к пандемии, страдают все, и очень легко найти виноватых рядом. Я думаю, что это системная проблема. Не так уж сильно это зависит от двусторонних отношений с соседями. Во всяком случае, на высшем уровне их поднимают и пытаются решить. Например, наш премьер-министр даже отправил письмо в Пекин с просьбой разобраться с задержкой грузов на границе.
— Говорят, что в 2014-2015 году к русским Казахстана стали относиться как к «пятой колонне», которая обязательно поможет России «захватить» северные области. Лично вы ощутили это на себе?
— Я определенную нервозность ощутил, но конкретных проявлений чего-то подобного не было. Если мне лично что-то предъявят, я найду что ответить. Определенные опасения были, но север и восток Казахстана — не Донбасс. Там ситуация в силу идеологических причин совершенно другая.
Украине надо было думать о Крыме и Донбассе не в 2014 году, когда началось противостояние на Майдане. Раскол Украины, по сути, произошел еще после Оранжевой революции 2004 года, когда идеологически страна разделилась на два лагеря. Украинские политики ничего не сделали для объединения страны. Каждый окучивал только свой электорат в соответствии с их идеологическими предпочтениями. А когда Януковича снесли, возникла проблема Крыма и Донбасса.
В Казахстане ситуация совершенно иная. Идеологического раскола здесь нет, а демографические перекосы так или иначе устранились. У нас нет этнически однородных регионов, которые проявляют сепаратистские настроения. Да, были случаи в Усть-Каменогорске в 1990-е годы, когда человек, который даже не жил в Казахстане, пытался организовать некий переворот, но спецслужбы двух стран его нейтрализовали. С точки зрения Казахстана звучали сепаратистские призывы во время празднования юбилея Казачьего войска, но это тоже нейтрализовали. Да и нет сейчас желающих об этом заявить. Казахстан — это унитарное государство, это ощущается с каждым годом.
Наконец, у Казахстана нет территориальных проблем с соседями. В преддверии 30-летия независимости это воспринимается как одно из главных достижений страны, и с этим никто и не спорит.
— Если вдруг напряженная обстановка в Донбассе перерастет в полноценную войну между Россией и Украиной, какова будет реакция Казахстана? Он предложит какой-нибудь астанинский формат, или будут другие действия?
— Здесь никто не хочет активизации противостояния между Казахстаном и Украиной. Например, после 2014 года у нас товарооборот с Украиной начал падать. К сожалению, Советский Союз спустя 30 лет продолжает разваливаться, не все вопросы еще решены.
Я думаю, что какие-то миротворческие форматы Казахстан будет предлагать. На это делается акцент в его внешнеполитической концепции на 2020-2030-е годы. Мы понимаем, что Минские соглашения не работают и никто их выполнять не собирается. Но я не знаю, будет ли воспринят астанинский формат по Украине, поскольку украинская внешняя политика целиком ориентирована на Европу и на США. Здесь Украине нужна только торговля и идеологическая поддержка своей власти, но активного проникновения в Центральную Азию с ее стороны нет.
Во всяком случае, Казахстан постарается сделать так, чтобы конфликт был разрешен, потому что он длится, почти как две Великие Отечественные войны.
— По поводу Казахстана есть два подхода. Одни говорят, что он пойдет по пути Украины. Другие — что это невозможно в силу географии и экономических связей. Сейчас ситуация в целом нормальная, или нам действительно нужно бить тревогу?
— Мне не совсем понятно, что имеют в виду, когда говорят, что «Казахстан идет по пути Украины». И внешнеполитические концепции, и структура экономики, и география у нас совершенно разная. Если Украина сделала для себя европейский выбор, то Казахстан, даже если он захочет, то не сможет это реализовать, потому что он находится в другом регионе. Более того, Европа ментально до сих пор находится за пределами границ Советского Союза.
Поэтому Казахстан будет исходить из своих интересов и объективной реальности. Наши интересы направлены в Центральную Азию, Россию и Китай. Мы, конечно, не делим партнеров на первый, второй и третий уровень, но все-таки можно понять, с кем Казахстану важнее работать, а с кем это не так важно в силу объективных причин. Никуда мы не денемся. Мы здесь будем, в Центральной Азии.
